[Vernaya]

Лето в этом году однозначно радует, можно вдоволь позлорадствовать над дачниками и любителями «хорошей погоды». Кроме того, преждевременная осень вдохновляет на воспоминания. Продолжим с того места, на котором закончили. vernaya.diary.ru/p181510487.htm

Где-то за неделю до выпускного 11-го класса у меня случился первый в жизни личностный кризис с полным переосмыслением ценностей. Может показаться странным, но точную его причину я уже сейчас и не вспомню. Возможно, вернувшись к концу лета в Москву из подружкиной деревни я поняла, что свобода и тусовки остались в прошлом и были ….ну, не совсем настоящими, что ли. Настоящим было все то же духовное одиночество, отсутствие понимания у сверстников, которые были безнадежно далеки от магии и сатанизм, и тотальный родительский контроль. Родители к сатанизму были чуть ближе, но только за счет того, что не очень-то его одобряли.

Возможно, мою хрупкую психику здорово тряхнуло, когда взрослые ребята с Арбата аргументировано доказали мне, что нельзя вот просто так ходить тут в футболке с Нирваной.
А может быть, меня придавило грузом ответственности – впереди последний школьный год, а за ним поступление в институт, и что делать, куда поступать – белый лист перед глазами. А ну как я вообще никуда не поступлю?
Короче, я приняла решение, что пора бросать весь этот детский сад с Куртом Кобейном и становиться серьезнее. Новый жизненный этап я решила начать с радикального изменения внешности.
На школьное собрание перед началом учебного года я пришла в скромных синих джинсах, какой-то серенькой ветровочке с рынка, с хвостиком, без макияжа и в круглых старушечьих очках в некрасивой пластиковой оправе.
Такой нарочито убогий внешний вид был для меня чем-то вроде схимы и символизировал отказ от всех дерзких фантазий прошлого.
Эффект был потрясающим. Мои одноклассники, привыкшие видеть меня в косухе, рваных джинсах и в боевом раскрасе, не узнавали меня с расстояния в два метра. А когда все-таки понимали, что это я, очень пугались и расстраивались.
От очков и ветровочки я очень скоро отказалась, но на какое-то время все-таки перестала эпатировать окружающих своим внешним видом, и люди на улице на меня уже пальцем не показывали.
В душе же моей поселилась меланхолия рука об руку с отрешенностью и целеустремленностью. Отрешиться я решила от своей компании, состоящей к тому моменту из моей подружки, про которую тут уже было сказано немало, ее возлюбленного, и парочки прибившихся к нам моих одноклассников, жизнерадостных и неозадаченных судьбами мира персонажей.
А целеустремилась я к поступлению в институт. Теперь можно много рассуждать о том, правильно ли я сделала, что пошла на факультет «Прикладной механики», и сокрушаться, что до «Прикладной математики» мне не хватило одного вступительного балла. Суть в том, что времена были сложные, ни о каком платном обучении в нашей семье речи не шло вообще, и механика с математикой нравилась мне все-таки больше, чем юриспруденция. Тогда как раз была мода на юристов, и этот бум с психологией еще не начался.
Так что я вбила себе в голову, что для поступления в институт мне надо прорешать весь двухтомный задачник автора с красивой нерусской фамилией Сканави, и мужественно корпела над этим задачником весь одиннадцатый класс.

Иногда я, конечно, выбиралась на посиделки все с той же компанией, но в том году Сканави и четыре стены моей комнаты были мне милее старых друзей. Разумеется, хоть какая-то отдушина во всем этом была просто необходима. И тут очень кстати мне подвернулся «Властелин Колец» Толкиена.
То есть я и раньше эту книгу читала, но очень быстро путалась в именах и странных названиях, и дальше первой главы никогда не дочитывала. А тут, наверное, мне было совсем тухло и одиноко, так что я прочитала всё три раза подряд. И стала читать в четвертый, обложившись тетрадками и блокнотами. В блокнотах я рисовала произвольные карты Средиземья, а в тетрадках составляла разговорник эльфийских слов и общеупотребимых выражений.
Очень скоро у меня появилась привычка на ломанном эльфийском каждый день от ужина и до отбоя докладывать маме геополитическую обстановку в Средиземье второй эпохи и излагать ей аргументы в пользу теории о том, что на самом-то деле Арагорн не имел права в Войне Кольца призывать на помощь воинство мертвых.
Блокноты пухли, стопки карт росли, вольное продолжение трилогии, написанное питерским программистом и алкоголиком Ником Перумовым было прочитано и законспектировано, но все равно чего-то не хватало.
Подружка уже давно не успевала за моими увлечениями, но все-таки согласилась съездить со мной на Эгладор, место в царицинском парке, где собирались тогда толкинисты.
Посещение наше успехом не увенчалось, хоть мы и наткнулись в лесу на кучку людей бомжеватого вида с деревянными палками. Интереса мы у них не вызвали, да и они были немного не теми, кого я ожидала там встретить.

Настоящее озарение пришло ко мне вместе с «Черной Книгой Арды», довольно занятным апокрифом к «Сильмариллиону» Толкиена, которую я каким-то чудом выудила в книжном магазине около дома.
Это был магазин старого образца, где книги стоят далеко на прилавке, а путь к прилавку преграждают продавщицы старой советской закалки, и чтобы посмотреть книгу, надо было каждый раз просить ее тебе показать. Не знаю, как я своим минусом там что-то на прилавке разглядела, но всего за пятьдесят, кажется, рублей книга стала моей.
Вряд ли у вас эта книжка завалялась на полке, так что если цитировать Википедию, это один из самых известных в нашей стране фанфиков толкинутого фэндома России. Где вся история Средиземья рассказывается с точки зрения темных сил, с упором на романтику мазохизма и эстетику декаданса. Это я уже своими словами, чтобы было понятнее.
Говорят, после усердной медитации и поста над «Черной Книгой» люди вспоминали свои предыдущие средиземские воплощения, причем воплощались они почему-то стописят раз обязательно на стороне темных и каждое такое воплощение заканчивалось кровавой казнью в застенках валинорского ГУЛАГа. Перумову с его быдловатыми гномами такая экспрессия и не снилась.

Короче, сей опасный раритет оказался у меня в руках. Книга была прочитана мной к утру. После этого я не спала еще три ночи, и уже на исходе второй поняла, что тоже кое чего Вижу и Помню. Третья бессонная ночь понадобилась для закрепления материала, после чего я могла уверенно нести в народ весть о том, что Профессор был не прав и «не так все было, совсем не так».
Народом как всегда оказалась мама, и она смиренно выслушала теологическую ересь про то, что Тьме на самом деле противостоит не Свет, а некая загадочная субстанция под кодовым названием «Не-тьма», и даже похвалила мой рисунок, где я попыталась изобразить Саурона в короне из сильмариллов.
Разумеется, не удивительно, что Увидев и Вспомнив, я сразу же принялась строчить рассказы и стишки о своих предыдущих инкарнациях в Средиземье. Гораздо удивительнее, что я стала все это еще и рисовать, хоть к рисованию у меня никогда никаких способностей не было от слова вообще. Так что на портретах Саурона лежал явный отпечаток кубизма, а хоббиты больше напоминали каких-то странных насекомых.
Но я неумолимо рисовала еще и еще, и все эти картинки развешивала вдоль стен в своей комнате. Зашедшие как-то в гости друзья ничего кроме «даааа», увидев все это, сказать не смогли. Впрочем, их замешательство я приняла за безоговорочное признание моего таланта и была счастлива в этот отдельно взятый момент.

В общем и целом же я была скорее не-счастлива. Очень досадно было осознать, что я по какой-то причине на этот раз воплотилась в этой некрасивой и грубой реальности. А могла бы сейчас быть эльфийской принцессой где-нибудь в другом, правильном мире.
Осознав, что я попала сюда по ошибке, я перестала чего-то ждать и вообще, кажется, воспринимала все со мной происходящее как скучный, навязчивый сон.
Как-то незаметно для себя я поступила в институт и проучилась там первый семестр.
В принципе, институт полностью оправдал мое отсутствие всяких ожиданий. Людей, у которых я бы могла найти понимание и с которыми я могла бы разделить свои странные интересы, я там не встретила. К счастью, забегая вперед, я их не встретила вообще. Наша институтская группа в основном состояла из сереньких, невнятных, похожих друг на друга мальчиков. Я до конца учебы так и не смогла запомнить их всех в лицо и по именам.
Надо сказать, по мере взросления и вхождения, так сказать, в мир, я убедилась, что те прекрасные соратники и учителя, которых мне так не хватало и которых я так отчаянно мечтала когда-нибудь найти, вряд ли могут существовать в реальности.
Так что та самая моя компания, подобравшаяся когда-то почти случайно, так и оставалась моей, хоть вторая эпоха Средиземья и прочие высокие материи там никого и не интересовали.

Были, конечно, и светлые моменты в жизни темной эльфийской принцессы в изгнании.
На фоне увлечения эльфами и мечами мы с подружкой стали слушать всякий хеви-метал, где тема фэнтези-миров хоть немного, да была раскрыта, и даже ходить на концерты Арии.
Знакомство с мировым наследием фэнтези-литетратуры для нас состоялась примерно в тот же период, но эти книги все-таки были далеки от первоисточника и не могли скрасить моей тоски по тому миру, который я считала своим настоящим домом.
Ну и разумеется, компьютерные игры.
Компьютеры уже появились, правда, пока без интернета, так что мы радостно рубились во всякие RPG и Морроувинды, засаживали оркам со спины в голову и спасали миры.
Спасение миров стало хорошей сублимацией, так что чувствовать я себя стала гораздо бодрее, только иногда писала короткие печальные хокку, посвященные Кипелову и предчувствию настоящей любви.
Действительно, очень скоро у меня начались первые серьезные отношения, настолько серьезные, что стало уже и не до эльфов.
И в принципе, про следующие несколько лет рассказывать особо нечего.
Мы продолжали ходить на концерты Арии, а по выходным пили портвейн все в том же составе, только теперь к нам органично влился объект моих отношений. Так что основная часть творческой энергии уходила на выяснение с ним этих самых отношений. И только когда мне было уже слегка за двадцать и стало ясно, что выяснить там ничего не получится, я решила от отчаяния стать готом.
Из чего, как можно догадаться, тоже не вышло ничего хорошего, но было смешно.
И об этом я обязательно расскажу вам в следующий раз.

РS. А вот и она, на память.